Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Общество | Society
Алексей СЕМЁНОВ 06 августа 2019, 19:25
На самом верху псковского памятника высотой два метра двадцать девять сантиметров табличка с надписью: «Жертвам Большого террора. 1937-1938». Внизу плита с двумя фамилиями – Осипа Дзевы и Андрея Дзевы.
Дело в том, что памятник на кладбище установлен на фамильном участке председателя псковского «Мемориала» Юрия Дзевы. Модельщик псковской шпагатной фабрики Осип Иванович Дзева – дед Юрия Дзевы, а жестянщик той же фабрики Андрей Осипович Дзева – отец Юрия Дзевы.
Осипа Ивановича арестовали 1 сентября 1937 года, 16 сентября утвердили обвинительное заключение, а 5 октября расстреляли как польского шпиона. По всей видимости, польским шпионом его назначили из-за польской фамилии. Его сына Андрея арестовали в Пскове через несколько месяцев - 3 февраля 1938 года. 25 февраля его как «польского шпиона» приговорили к смертной казни, а 2 апреля привели приговор в исполнение. Где их закопали – неизвестно. Возможно, на расстрельном полигоне НКВД-МГБ-КГБ в Левашовской пустоши под Ленинградом, где обычно расстреливали и тайно закапывали псковичей. В годы Большого террора там во рвах зарыли (слово «похоронили» здесь не подходит) 8 тысяч человек из Ленинградской области, а всего - 19 450 человек.
Отец и сын Дзевы были реабилитированы «за отсутствием состава преступления» в 1957 году.
Сегодня в России тема Большого террора не под запретом, как это было много десятилетий в СССР. Однако на очередном историческом витке с подачи российских властей формируется общественное мнение, суть которого в том, что, дескать, не всё было так плохо. Не надо преувеличивать. Не надо поддаваться эмоциям.
От даты «1937» пытаются отмыть человеческую кровь. Одни считают, что террор был, но не такой уж большой. Другие утверждают, что был большой, но не террор, а борьба за сохранение государства. Жаль, конечно, погибших или отсидевших ни за что, но нужно было сохранять государство. Не обошлось без перегибов, но цель оправдывает средства.
Николай Ежов и Иосиф Сталин. 1937 г. Фото из фондов РГАСПИ.
События 1937-1938 года – логичное следствие террора предыдущих десятилетий, начиная с событий 1917-1918 годов. К 5 августа 1937 года, когда зловещий приказ № 00447 наркома внутренних дел Николая Ежова вступил в силу, репрессиями в Советском Союзе уже подверглись миллионы людей. Десятки тысяч были уничтожены. И это не считая огромного числа умерших от голода и болезней.
И всё же в разрушительных волнах репрессий существует девятый вал. Это и есть Большой террор.
Подчитано, что если бы каждого арестованного в это время судили в обычном судебном порядке, то суды растянулись бы на годы, а то и на десятилетия. Так что советским властям пришлось срочно менять порядок рассмотрения дел, ссылаясь на «особые обстоятельства». Был запущен судебный конвейер.
На областном и республиканском уровне создали так называемые тройки, куда входили руководитель местного НКВД, прокурор и партийный секретарь.
По плану, утверждённому в приказе НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года, в Ленинградской области действовала «тройка» в составе начальника Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области Леонида Заковского (председатель), прокурора области Бориса Позерна и второго секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) Петра Смородина.
Упрощённое и ускоренное рассмотрение дел позволило осуждать людей, в том числе и на расстрел, буквально «пачками».
15 августа 1937 г. нарком внутренних дел СССР подписал оперативный приказ НКВД СССР № 00486 «Об операции по репрессированию жён и детей изменников Родины». По нему жёны осужденных за «контрреволюционные преступления» подлежали аресту и заключению в лагеря на 5–8 лет, а их дети в возрасте от 1–1,5 лет до 15 лет направлялись в детские дома.
Шансов доказать свою невиновность у подсудимых практически не было. Те, кто подписывал приговоры, отлично знали, что большинство осуждённых на длительные сроки заключения или расстрел оказались на скамье подсудимых по разнарядке. План «спускался» сверху.
Таким образом, людей ускоренным образом не только судили, но и ускоренным образом искали. Арестовывали по анкетным данным (происхождение, национальность, религиозные убеждения, выезды заграницу в прошлом). Наиболее ретивые руководители, чтобы выделиться на фоне остальных, выдвигали встречные планы и арестовывали больше, чем предлагало столичное начальство.
Искать какие-то доказательства времени не оставалось. Особенно когда знаешь, что доказательств никаких нет и быть не может. Поэтому в основу брались признательные показания, выбивавшиеся под пытками. Важную роль играли доносы и показания «подельников». Для формального превращения гражданина во «врага народа» этого было вполне достаточно.
Рассмотрение дела, как правило, происходило без адвоката и личного присутствия подсудимых. Начальник НКВД зачитывал постановление. Прокурор и партийный секретарь «подмахивали» - ставили подписи.
Спасался, как правило, только тот, кто, предчувствуя арест или получив предупреждение, менял место жительства.
Фотография из фотоальбома «Дом ребёнка Каргопольского исправительно-трудового лагеря». 1945 г. Из фондов ГА РФ.
В СССР с пропиской и прочими особенностями скрыться было очень трудно, но возможно. Тем более что для чекистов было важно поймать и осудить человека как можно быстрее. Если не находили одного, то арестовывали другого. Пазл мгновенно заполнялся, а у избежавшего ареста появлялся шанс остаться на свободе (тем более что спустя некоторое время репрессировали и кое-кого из тех, кто осуществлял Большой террор). Бригадира следственной бригады Николая Капрана, допрашивавшего Андрея Осиповича Дзеву, через несколько лет тоже приговорили к расстрелу.
После ареста и расстрела экс-наркома Ежова на свободу сумели выйти некоторые из тех, кто, казалось бы, был уже обречён. Это связано с тем, что появились новые разнарядки. Мясорубка по-прежнему работала, но уже не столь активно.
Вначале в 1937 году предполагалось осудить 200 тысяч человек, расстреляв примерно 75 тысяч. Но исполнители, вдохновлённые Иосифом Сталиным, приговорили и расстреляли значительно больше. В период Большого террора в СССР арестовали более 1 миллиона 700 тысяч человек. Если верить справке первого спецотдела МВД СССР от 11 декабря 1953 года, в 1937 - 1938 годах по делам органов НКВД было осуждено к смертной казни 681692 человека (в том числе в 1937 году - 353074 человек, в 1938 году - 328618 человек). В редчайших случаях приговор не был приведён в исполнение.
Но это не все безвозвратные потери в войне против своего народа. Именно в годы Большого террора резко повысилась смертность заключённых – с двух до шести процентов. Это называется сверхсмертность (в 1937-1938 годах она составила 95 тысяч человек).
Количество расстрельных списков, лично подписанных членами Политбюро ЦК ВКП(б).
Таким образом, за полтора года советские коммунисты уничтожили в своей стране около 780 тысяч человек, в основном – граждан СССР.
Незадолго до начала Большого террора состоялись большие политические процессы, на которых к смерти приговорили видных большевиков – Каменева, Зиновьева… Томский застрелился перед неминуемым арестом. Орджоникидзе тоже застрелился. Арестовали Бухарина, Рыкова (их расстреляют чуть позже). К смерти приговорили видных военачальников (заместителя наркома обороны Тухачевского и др.). Арестовали (а потом и расстреляли) наркома внутренних дел СССР и генерального комиссара государственной безопасности Ягоду.
Но всё это были большие начальники. Советская элита. Этих жертв было недостаточно. Потребовались «простолюдины» - крестьяне, рабочие, представители упразднённых сословий – дворянства, священники… В приказе № № 00447 они обозначены как «бывшие кулаки, уголовники и другие антисоветские элементы». Бывшим кулаком мог стать кто угодно, включая бедняка. Формулировка» «антисоветский элемент», в случае необходимости, могла подойти хоть маршалу Советского Союза, хоть штамповщику завода «Шпагат». Было бы желание.
Официально установка на Большой террор была дана Сталиным в марте 1937 года на Пленуме ЦК ВКП (б). Иосиф Сталин популярно объяснил, кого же надо теперь искать среди советских граждан. И не просто искать, а проявлять «готовность ликвидировать». Для начала, ликвидировать свою беспечность. А вслед за этим ликвидировать и людей, на чью «преступную деятельность» раньше закрывали глаза.
Стальные ежовы рукавицы. Плакат Бориса Ефимова / Николай Ежов и Иосиф Сталин. Первая полоса «Молодого колхозника», ноябрь 1937 года.
Круг врагов был недвусмысленно обозначен. «Во-первых, - сказал на том пленуме Сталин, - вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств... Во-вторых, агенты иностранных государств, в том числе троцкисты, проникли не только в низовые организации, но и на некоторые ответственные посты... Мы наметили далее основные мероприятия, необходимые для того, чтобы обезвредить и ликвидировать диверсионно-вредительские и шпионско-террористические вылазки троцкистско-фашистских агентов иностранных разведывательных органов... Спрашивается, чего же не хватает у нас? Не хватает только одного - готовности ликвидировать свою собственную беспечность, своё собственное благодушие, свою собственную политическую близорукость».
Страх оказаться «близоруким» тоже сыграл свою роль. Чекисты- коммунисты принялись спешно выявлять на пустом месте диверсионно-вредительские и шпионско-террористические сети. В Ленинградской области, в которую в то время входила большая часть нынешней Псковской области, потребовалось срочно репрессировать 14 тысяч человек, разделённых на две категории. Одних – расстрелять, других осудить на различные сроки.
Существует несколько причин, по которым Большой террор пришёлся именно на 1937-1938 годы. В это время обострилась международная обстановка. Война в Испании, складывающая для республиканцев неудачно. И вообще, «страна во враждебном окружении». Внезапно выявленные многочисленные шпионы и диверсанты не должны были кого-то сильно удивить. Прилежным читателям советских газет было проще в них поверить.
Сталин лично участвовал в подготовке программной статьи «О некоторых коварных приёмах вербовочной работы иностранных разведок». Огромную разгромную статью, подписанную фамилией «С. Уранов», опубликовали в «Правде» 4 мая 1937 года. После публикации в редакцию стали приходить письма от благодарных читателей с высказываниями типа:
«Мы, железнодорожники, слушатели Свердловского института массового заочного обучения партактива, изучающие историю ВКП(б), коллективно прочитали статью тов. С. Уранова "О некоторых коварных приёмах вербовочной работы иностранных разведок". Мы получили громадный пропагандистский фактический материал для работы по поднятию большевистской бдительности в массах и узнали живые, за сердце берущие факты. Мы обязуемся проработать эту статью с работниками железнодорожного транспорта на наших заводах, на участках, в депо, на станциях и разъездах. Статья укрепила в нас чувство презрения к простофилям, попадающим в цепкие лапы иностранных разведок и их троцкистских агентов, чувство решительности, чувство бдительности и решимости разоблачать врага до конца, бить его беспощадно. Этим чувством мы будем заражать массы трудящихся…»
Массы стали заражаться бдительностью и гневом. Доносов на ближних стало больше. Но всё-таки недостаточно. Так что чекистам пришлось проявлять изобретательность, выдумывая очередную группу шпионов и диверсантов – немецких, английских, итальянских, польских, румынских, латвийских, эстонских, финских...
На газету «Правда» обрушился вал писем «от читателей». Некто тов. Волков написал, что каждый советский гражданин должен считать своей почётной задачей быть «добровольцем НКВД».
Тов. Вагин предложил освещать коварные методы иностранного шпионажа в советской литературе, в драматургии и в кино. Тов. Федорова из посёлка Середка под Псковом высказала идею опубликовать статью тов. Уранова «отдельной брошюрой на разных языках советских народов в миллионах экземпляров».
Фотография из фотоальбома «Ягринский исправительно-трудовой лагерь». 1946 г. Из фондов ГА РФ.
Жена инженерно-технического работника тов. Тифернс предложила свою помощь: «Статья тов. Уранова произвела на меня потрясающее впечатление. Какая должна быть бдительность, осторожность не только у инженеров, врачей, профессоров и тому подобных работников, но и у их жен. Враг хитёр, отвратителен, разоблачить его сразу трудно. Мы, жены инженерно-технических работников, помогая своим мужьям на заводах, в шахтах, на строительстве, тем более должны помочь им на этом участке. Свою родину, любимую, дорогую, которую научили нас любить партия и наш родной и мудрый учитель Сталин, мы должны беречь».
Такими пропагандистскими средствами готовился Большой террор. За несколько месяцев, вплоть до августа 1937 года, советские граждане после масштабной информационной обработки привыкли к тому, что им приходится жить в условиях войны с внутренним и внешним врагом.
Враги действительно имелись. Но кто это были?
Памятник жертвам Большого террора на Мироносицком кладбище. Фото: Владимир Никитин
«Зарегистрированы десятки смертей на почве голода, заболевания тифом, многочисленные случаи истощения детей, некоторые семьи питаются падалью, картофельной ботвой и пр.». Это писал генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский в докладной записке Иосифу Сталину в 1937 году. Результат тотальной коллективизации давал о себе знать. Надо было срочно «переводить стрелки» на диверсантов и «врагов народа», доведших страну до голода, в том числе и до людоедства (это тоже имелось в докладных записках к Сталину).
Сталин выбрал путь массовых репрессий. Страх должен был успокоить страну. В одной из докладных записок Ежову от Сталина сказано: «Т. Ежову. Очень важно. Нужно пройтись по Удмуртской, Марийской, Чувашской, Мордовской республикам, пройтись метлой».
Таких «мётел» становилось всё больше и больше.
Существовала и ещё одна причина Большого террора – исключительно субъективная. Она связана с самочувствием «отца народов».
Разумеется, прямых свидетельств о здоровье Сталина в это время не так много. Но они есть. Очевидцы рассказывали, что вождь изменился, стал раздражителен, подозрителен. Легко приходил в бешенство. Часто находился «в безумном припадке ярости». Это наблюдения одного из высокопоставленных большевиков – Аркадия Розенгольца. Одно время он был членом Президиума ЦКК, наркомом внешней торговли СССР, возглавлял Управление государственных резервов при СНК СССР. Старшая дочь Розенгольца Елена фигурирует в романе Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» как Елена Будягина.
Розенгольца арестовали 7 октября 1937 года. Он был одним из обвиняемых на Третьем Московском Процессе. Его расстреляли за то, что он якобы в 1934 году планировал убить Сталина.
Сталин накануне Большого террора и во время него осуществлял ежедневный контроль за происходящим на внутреннем фронте. За двадцать месяцев Сталин получил от Ежова около пятнадцати тысяч «спецсообщений» с докладами об арестах, с протоколами допросов, с запросами о санкционировании новых акций. В день вождю приходило примерно двадцать пять документов.
Большой террор завершился в 1938 году, но традиции чекистов – Дзержинского, Ягоды, Ежова, Берии живут. Умение фабриковать уголовные дела сохранилось. Поиск внешних и внутренних врагов происходит по образцам тридцатых годов.
До Большого террора пока что не доходит (нет такой возможности и необходимости). Но если имеется возможность припугнуть или наказать, то вход по-прежнему идут испытанные дедами-чекистами методы. А потомки бдительных граждан, писавших в газету «Правда», сегодня призывают перестать нянчиться с оппозицией.
Не стоит недооценивать роль садизма в отечественной истории. Так же как и роль паранойи.
.jpg)
