Русский мир

«Дальше завертелись маховики и закрутились шестерёнки всего громоздкого полицейского механизма…»
Борис Акунин, «Левиафан»

Фильм «Левиафан» - «поганая клевета» или не поганая? Если почитать отзывы, то спор возникает вокруг этого. Поганая или не поганая? Некоторые, правда, считают, что это вообще не клевета, и находят повод для радости. Даже такой вечно оскорблённый православный активист, как Дмитрий Энтео, написал: «Левиафан – это про то, как безбожники и прелюбодеи восстали против закона, но симфония Церкви и власти защитила порядок. Всё кончилось хорошо».

Не коррумпированный мэр возмутил «патриотов», а открыто показанная «симфония Церкви и власти».

«Это реакция на агрессию против России»

По мнению охранителей, порядок к концу фильма действительно был установлен. Все, кому это надо, собираются в храме и молятся со слегка просветлёнными лицами. Им хорошо.

Правда, симфония (созвучие) Церкви и власти, как и любая другая симфония, не всеми правильно понимается. До симфонии ещё надо дорасти.

Кажется, что многие пишущие об этом фильме знают звягинцевского «Левиафана» только понаслышке или смотрели кусками. И упрекать их сложно, потому что официальный прокат в России назначен только с 5 февраля 2015 года. В Пскове его показывать не собираются.

Но копья вокруг этого фильма принялись ломать досрочно. Завертелись маховики, закрутились шестерёнки… Шестёрки тоже закрутились.

Давно по поводу культурного события не высказывались так много и такими словами.

Но даже на фоне остальных отличился «политолог» Сергей Марков. Ему померещилось, что «по сути, режиссёр Андрей Звягинцев производит расчеловечивание русских», и тем самым фильм «Левиафан» «является идеологическим обоснованием геноцида русского народа».

Однако Марков не скрывает, что его жёсткая реакция и реакция таких, как он, пишущих про «восемь доказательств русофобства», – это реакция не на фильм. До фильма им, кажется, вообще дела нет. Им нужен повод, чтобы отомстить, облить грязью, поставить на колени. Нагнуть. «Левиафан» – отличный повод безнаказанно покуражиться.

Марков ясно сказал: «Это реакция не на «Левиафана», а реакция на агрессию против России, которую проводят спецслужбы США, заставляют убивать людей в Донбассе, заставляют вводить санкции. Кроме того, это реакция на ту пятую колонну, которая поливает грязью Россию».

Затем война и затевалась. То, что проходит в мирное время, во время войны недопустимо. Когда Звягинцев снимал «Левиафана», на Украине был мир, и это был не «русский мир».

А теперь там «русский мир» расширяет свои границы и борется с «геноцидом русских». Русским «патриотам» срочно понадобился какой-нибудь идеолог «русского геноцида», желательно из числа граждан России, «национал-предатель». Андрей Звягинцев – подходящая мишень. Фильмы снимает мрачные и от международных призов не отказывается.

«Я бы на месте Звягинцева эту ленту снял с проката, пришёл на Красную площадь, встал на колени и попросил прощения», – посоветовал чувствительный Сергей Марков.

Отличная мысль. Отправить каяться не тех, кто действительно придумал войну со своим и с соседним народом. Не тех, кто довёл многие города и деревни России до вопиющего убожества. Не тех, кто бесстыдно стравливает людей. Отправить каяться не тех, кто разрушает, а того, кто создаёт. Режиссёра художественного кино.

Он должен, видимо, ответить за всех.

«У тебя никаких прав нет, не было и не будет!»

Против закона в фильме Андрея Звягинцева в прямом смысле никто не восставал. Как говорит главный герой «Левиафана» автомеханик Николай (Алексей Серебряков): «Кому вилы подымать?»

Есть у мэра нехорошее предчувствие, что что-то «зреет», и вот тогда его и всё его окружение «дружно всем строем под монастырь подведут». И это будет не крестный ход.

Вилы поднимать некому. Хотя полно тех, кто этого заслуживает.

Выбор получается слишком ограниченный: на грабли наступать или на вилы? Беззаконий на северном краю земли множество (но не больше, чем в жизни). Однако народ там подобрался не слишком агрессивный. В половине сериалов, которые показывают день и ночь российские федеральные каналы, агрессивных уродов значительно больше.

У Звягинцева зло вообще не слишком уродливо. Лица у всех нормальные (если не считать застывших лиц в рейсовом автобусе). Такие не стыдно показывать на международных кинофестивалях. Да и дом, вокруг которого разворачиваются события, – вполне европейский или американский. Не избушка какая-нибудь, не барак.

Того, что привычно называть словом «чернуха», в «Левиафане» почти нет – если не считать некоторого количества нецензурных слов, которые в прокате должны заменить тишиной. Хуже быть не должно.

Титулованный российский режиссёр снял совсем не уродливый фильм. В нём нет сцен насилия. Точнее, сцена насилия одна на всех. «Левиафан» - это и есть насилие. Над человеком, над нормой, над законом, над здравым смыслом. Для того чтобы это увидеть, совсем не обязательно предварительно читать Гоббса или Библию.

Места в фильме – красивые, жизнь – не очень.

Земли в России много, а места для жизни – не хватает.

Коррумпированный мэр (Роман Мадянов) недовольно восклицает: «Никак не хотите по-хорошему!»

«По-хорошему» - это сидеть и не рыпаться. «По-хорошему» - это когда чиновник – хозяин, а народ – прислуга.

Когда пьяный мэр истерично орёт: «У тебя никаких прав нет, не было и не будет!» – то для зрителей это никакое не откровение. Во многих российских фильмах коррумпированные начальники так орут. И никто потом не призывает режиссёров и актёров к ответу.

Но с «Левиафаном» вышло не так. Он, к досаде министра культуры России, «нахватал» престижных призов в кризисные времена и был почти официально здесь признан конъюнктурным. Будто бы в фильме специально показали Россию с плохой стороны, чтобы угодить Западу.

Если бы мифическому Западу хотелось увидеть «плохую Россию», они бы выбрали что-нибудь действительно ужасное. Отвратительное.

В «Левиафане» всё по-европейски спокойно, без надрыва. Стерильно. К тому же на краю света действительно красота, и режиссёр с оператором этого скрывать не собирались. Фильм снимали не на помойках.

Как правило, международные награды получают понятные фильмы. Не самые великие, а самые понятные. Они могут быть о чём угодно. «Москва слезам не верит», «Утомлённые солнцем»… В этом смысле «Левиафан» – фильм на редкость понятный.

«Всякая власть – от Бога. Пока Ему угодно – беспокоиться нечего»

«Левиафан» – невеликий фильм о важнейших для России вещах.

И здесь стоит обратить внимание на то, что в нём, собственно, русского, российского.

История – универсальная, образы – тоже универсальные, библейские. Впрочем, отдельные вещи западный зритель понимает по-своему. Смеётся в тех местах, где российский зритель точно смеяться не будет. Например, когда адвокат (Владимир Вдовиченков) ходит по инстанциям. Но в прокуратуре никого нет, в суде – тем более. Бумагу принять некому. Ни у кого нет полномочий. Некоторые иностранцы в этом месте начинают живо реагировать, уж слишком абсурдно это выглядит. Ведь так не бывает?

У жителей далёкого российского посёлка только один авторитет. И этот авторитет – Москва. К Москве, из которой прибыл адвокат, относятся с настороженным почтением. Москва – это власть. Ничего хорошего от неё не ждут, но опасаются. Если человек приехал из Москвы в такую глушь, значит, у него есть высокий покровитель. Не столь опасна папка с компроматом, сколько возможные высокие связи.

Позднее, когда всё по обыкновению пошло не по закону, Коля скажет: «Не поеду я в твою Москву». Он хочет жить дома. Он не рвётся в Москву, как герои других фильмов и книг. Он ещё не понял, что земли в России много, а вот места для жизни…

«Левиафан» сейчас поносят последними словами за две вещи. За то, что его награждают иностранцы, и за то, что ничего хорошего Андрей Звягинцев в сращивании Церкви и власти не увидел.

Не коррумпированный мэр возмутил «патриотов», не ручные «прокурятина» и полицейский чин, а открыто показанная «симфония Церкви и власти».

Дело оказалось в архиерее (его сыграл Валерий Гришко, главный режиссёр Самарского академического театра драмы). Самарская «интеллигенция» и самарский боксёр его уже успели заклеймить позором - за «циничную и грязную пародию на русский православный епископат» и «фиглярское издевательство». Очень своевременное получились письмо, саморазоблачающее. Боксёрская интеллигенция недоумевает: как можно брать деньги у власти и «поносить Церковь»?

Для этих людей, судя по всему, симфония власти и Церкви – вещь незыблемая и сама собой разумеющаяся.

Душеспасительные беседы в «Левиафане» звучат такие: «Жертвуешь много, щедро… Всякая власть – от Бога. Пока Ему угодно – беспокоиться нечего… Ты давай, закусывай».

Мэр добросовестно пьёт и закусывает, но уже волнуется. Есть у него нехорошее предчувствие, что что-то «зреет», и вот тогда его и всё его окружение «дружно всем строем под монастырь подведут».

И это будет не крестный ход.

Но это случится явно не завтра, и поэтому «в воскресенье, как штык, на исповедь».

Так точно, на исповедь, товарищ подполковник. Или полковник?

Если что в «Левиафане» показано убедительно, так это бесстыдство. В разных его смыслах. Как могли среагировать в России на рассказ о лицемерах? Конечно же, очередной волной лицемерия. Клин специалисты по бесстыдству вышибают клином.

Полтора года назад в России вышел фильм, который тоже упрекали в безысходности, – «Географ глобус пропил». В Пскове его по-настоящему так и не показали – «из-за отсутствия интереса».

«Географ глобус пропил» и «Левиафан» причудливым образом перекликаются. Красивые северные пейзажи, красивая жена пьющего главного героя (в обоих случаях её играет Елена Лядова). Но разница не только в чувстве юмора, а в том, что географ легко идёт на унижения, а автомеханик вообще на них не идёт.

Не идёт, и всё. Хоть убей.

При этом автомеханик умеет прощать (ведь простил же он свою бесстыдную страдающую жену).

Отрицательным героем этого автомеханика вообще трудно назвать. Он несчастный, а не отрицательный. В «Левиафане» много вполне нормальных людей. Ужас как раз в том, что земля и люди – вроде бы нормальные, красивые, свободного пространства предостаточно, а для жизни места не хватает.

То, что мы видим в фильме, – это не жизнь.

* * *

Как говорится в фильме «Географ глобус пропил»: «Я вас тоже ненавидел, а потом привык».

В фильме «Левиафан» главный герой так и не привык к тому, что настало время сносить жилые дома и строить храмы.