На нервах

Часть зрителей аплодировала стоя, другая же расходилась в некотором недоумении

«Да, да, хозяйка взяла Титусика и накормила. Титусику нечего было есть, он ходил голодный, но она взяла его к себе, и Титусик теперь спит в кроватке вместе с хозяйкой. Хозяйка никому не даст Титусика в обиду, никогда, никогда, и Титусик будет счастливым котиком».
Кшиштоф Бизё, «Рыдания». Перевод Ирины Киселёвой.

На Малой сцене Псковского драмтеатра обещали показать «комедийную грусть в одном действии». Грусть была заложена в пьесу «Рыдания» Кшиштофом Бизё [ 1], а комедия устроена режиссёром Маргаритой Бычковой в петербургском театре им. Веры Комиссаржевской. «Рыдания» были безжалостно переименованы в «3d», что означало «три души, три дороги, три дуры» плюс распадающиеся на сцене трехмерные декорации.

«С кем угодно, только не со мной»

Александра Сыдорук в спектакле «3d» в роли внучки. Фото: teatrvfk.ru

После спектакля в Пскове слова петербургских создателей спектакля «3d» были окрашены в тона белой зависти: «У вас такой театр! Столько техники, столько прожекторов… А у нас, несмотря на то что мы находимся в центре города, всего три фонаря…»

Зато перед другими спектаклями в Пскове зрителям бесплатно не раздают витамины. А перед «3d» раздавали. Витамины разносили актёры, переодетые в санитаров. Действие спектакля происходит в клинике неврозов.

И всё-таки главное в любом спектакле не техника. И не клиника. Спектакль «3d» - тому доказательство.

Исполнительница всех трёх главных ролей Александра Сыдорук сразу после спектакля вдруг поняла, почему спектакль оказался таким коротким – он длился всего час. Актриса забыла произнести кусок текста. Однако это было уже не столь важно.

Если спектакль хорош, то зрители будут жалеть, что он так быстро закончился. А если спектакль плох, то жалеть нечего.

Короткий спектакль – в любом случае неплохо.

Часть зрителей аплодировала стоя, другая же расходилась в некотором недоумении, пытаясь разобраться в том, что же это был за жанр? При этом зрители вспоминали эстрадных клоунесс вроде Степаненко и Воробей.

В одном из интервью режиссёр Маргарита Бычкова сказала: «Когда Бизё смотрел спектакль, он очень насторожился от того, что зритель начал смеяться над некоторыми жуткими вещами. Он сказал, что писал про трагедию, а мы прочли всё иначе. Мы постарались сохранить иронию во всех проявлениях». [ 2]

Осталось ответить на вопрос: ирония ли это? Пожалуй, ирония слишком тонкое чувство, чтобы определённо говорить о «3d» как о спектакле ироничном. Хотя… Кому он мог бы понравиться? Допустим, читательницам «ироничных детективов» с акцентом на первом слове.

Зрителям с первых минут дают понять, что их собираются смешить. Такова интонация главной героини.

Первым делом на сцене появляется женщина средних лет – с чемоданом. Она развешивает на стенке важные для неё фотографии. Например, фотографию одноглазого рыжего кота Титуса, которого она подобрала на помойке. Одинокая душа.

Если обращать внимание только на текст, то начало «3d» перекликается с тем, что обычно делает в своих пьесах-монологах Евгений Гришковец. [ 3] Человек сбивчиво высказывается, изливает душу, выворачивается наизнанку: «Я должна была это предвидеть. Я не красавица. Нет, я не уродина, но и не красавица. Я всегда это знала, с самого начала. Ноги, губы, грудь – все в порядке, но... Я должна была предвидеть. Догадаться, что как раз со мной это может случиться. А я думала: с кем угодно, только не со мной. Вот и случилось…»

Это слова сорокалетней женщины – первой героини «3d», первой дуры.

Но ведь зрителям должно быть смешно? Должно. Поэтому некоторые интонации форсируются, подчёркиваются.

Авторы спектакля зачем-то помещают героиню в клинику. В сущности, ставят диагноз. И тем самым выводят проблему из социальной сферы в медицинскую.

Жизнь женщины трещит по швам. После семнадцати лет привычной работы в жилконторе героиня становится безработной, но оставаться на обочине она не хочет. На работу её не берут. И тогда она придумывает, как вырваться из этого замкнутого круга. Она решает, что надо купить (или украсть) из магазина дорогое пальто. Это пальто для неё должно стать своеобразным бронежилетом, защищающим от пренебрежительных взглядов («Я должна купить это пальто, я должна купить это пальто. А потом, а что потом? Потом я сделаю всё, как надо. Напишу короткое резюме о себе и отнесу в несколько фирм. Я давно хотела это сделать, давно хотела, но сейчас я точно это сделаю. Стоит войти в любой офис в этом пальто, на меня по-другому будут смотреть. Оно меня защитит, оно меня защитит»).

Центральный эпизод монолога, посвящённый краже пальто в магазине, проходит как-то буднично, а эпизод с последующим разрезанием пальто на куски вообще «замыливается». Не уверен, что это режиссерский ход.

Перекос в так называемую иронию перевешивает все остальные чувства. vПожалуй, наиболее убедительны сны героини, вынесенные на экран. С видео на Малой сцене псковского драмтеатра вообще везёт.

«Слушай, у меня есть система»

А дальше Александра Сыдорук перевоплощается в 17-летнюю девушку, мечтающую о джинсах с золотыми вставками и красными блестками, потому что «ни у кого таких нет». Но нет и денег. Дочка, в отличие от матери, выражается грубее: «Есть только одна проблема. Одна-единственная, вечно одна и та же – бабло». В пьесе, для того чтобы обрисовать портрет второй героини, употребляется ненормативная лексика. В спектакле она отсутствует. Всё ограничивается словами типа «я фигею».

Если мать ради достижения цели идёт на кражу, то дочь заходит ещё дальше, вплоть до секса с нелюбимым человеком. Ей противно, «но джинсы важнее».

Так обрисовывается шаржированный взгляд на женщин. Недаром портреты написаны мужчиной.

Наверное, неслучайно упоминаются 17 лет. Столько лет мать работала в жилконторе. И почти столько же прожила на свете дочь. И вот итог семнадцатилетней жизни: сольные рыдания. Этот жанр называется «плач». Жаль только, что плача никакого в спектакле нет. Гротескная подача сразу подводит зрителей к смеху. Но смех, не пропущенный сквозь слезы, не слишком убедителен. Псковские зрители смеялись редко.

Обе женщины на сцене - податливы и доверчивы. Дочь, конечно, более цинична, энергична и экстравагантна. Но, по сути, она недалеко ушла от своей матери («сегодня для меня суперскидка на супертраву. Семьдесят процентов, пятьдесят процентов, тридцать процентов»). Травы ей не хочется, но ведь есть суперскидка, «специально для неё». Как же тут не уступить?

Обеим женщинам кажется, что проблемы приходят извне. Достаточно раздобыть немного денег, обзавестись модными пальто, джинсами и тому подобным - и жизнь сразу наладится.

Но она почему-то не налаживается.

А напоследок зрителям является бабушка. Это уже чистая трагедия. Она тоже несчастна и доверчива до смерти. Разговаривает с умершим мужем. И о чём же она первым делом сообщает на тот свет? Конечно же, о деньгах. О том, как можно выиграть их в лотерею («Слушай, у меня есть система… Я знаю, знаю, сколько я потратила денег, но теперь все: теперь я буду выигрывать, только выигрывать»). Однако знание оказывается смертельно опасным.

Дуры три, а вот дорога у них, похоже, одна – через тернии к деньгам. Но это тупик. Пока внучка-дочка-бабушка только проигрывают. И всё потому, что у них есть система.

Система есть, а жизни нет.

У такой жизни суперскидка: тридцать процентов, пятьдесят процентов, семьдесят процентов.

Алексей СЕМЁНОВ

1. Кшиштоф Бизё – польский драматург, прозаик, архитектор, кинорежиссёр. В 2007 году Бизё закончил Школу мастерства кинорежиссуры Анджея Вайды.

2. См.: В.Шапошникова. Интервью с Маргаритой Бычковой: Мы же королевы! // Правинформ, №10 (724) от 5.03 2012 г.

3. См.: А. Семёнов. Тысяча мелочей // «ПГ», № 43 (665) от 6-12 ноября 2013 г.; А. Семёнов. Друг человека // «ПГ», № 12 (684) от 26 февраля - 1 марта 2014 г.