Новое сергианство

Обороняясь от критики общества, высшее священноначалие обнаруживает инстинкты советской номенклатуры

3 апреля 2012 года Высший Церковный совет Русской Православной церкви Московского Патриархата принимает обращение к верующим в связи с недавними скандальными событиями и сюжетами, широко обсуждаемыми в СМИ... Этот документ — своего рода ответ на те обвинения, которые посыпались в последнее время на патриарха Кирилла (Гундяева). На защиту его репутации мобилизуют всех верующих, большинство из которых, вероятно, совершенно невинны в политической подоплеке вопроса. Язык этого документа восходит не столько к каноническому жанру традиционных церковных посланий urbi et orbi, сколько к советскому агитпропу. Он мучительно напоминает времена «идеологической войны», которую «ЦРУ вела против стран социализма», — войны, в атмосфере которой так долго жил советский обыватель… Как и советскому обывателю, членам Церкви предлагается, фигурально выражаясь, заткнуть уши и глаза, и одновременно быть готовыми к провокациям, быть «начеку».

Боевая готовность № 1

Нерушимое единство церковной номенклатуры и государственной власти в России сейчас очевидно как никогда.

В обращении сказано: «Опасность используемой против Церкви тактики состоит в том, что, в соответствии с правилами манипуляции общественным мнением, ложь соседствует с реальными фактами, умалчивается то, что невыгодно, делаются циничные заявления, вызывающие гнев, страх, зависть, негодование, злобу. В ход идут все приемы черной риторики: умалчивание части фактов, изменение смысла происходящего, прямое введение в заблуждение аудитории, обман».

Здесь видна несомненная искушенность в «мирских бурях» и в приемах идеологической борьбы. Более того, именно эти приемы с блеском применяются в самом обращении Высшего Церковного совета. По крайней мере, очевидны в нем и «изменение смысла происходящего», и «заявления, вызывающие гнев, страх...».

Оценка «политического момента» начинается с абсолютно советской по своей тональности фразы: «Антицерковные силы опасаются усиления Православия в стране...». Лично мне уже страшно, потому что меня, как члена Церкви, сразу ставят в контекст военных действий, — и при этом враг мне неизвестен.

Совершенно непонятно, что это за «силы». Да, есть какая-то горстка воинствующих атеистов, какие-то леваки, ЛГБТ-активисты, но это маргиналы, их возможности ограничены, тут же речь, похоже, идет о силах, которые столь коварны и могущественны, что впору принимать специальное обращение с призывом, так сказать, «не поддаваться на ложь и провокации» и «теснее сомкнуть ряды». Силы эти остаются неназванными, только указывается, что «к этим силам присоединяются те, кто продвигает ложные ценности агрессивного либерализма, ибо Церковь непреклонна в своей позиции неприятия таких антихристианских явлений, как признание однополых союзов, свобода выражения всех желаний, неудержимое потребительство, пропаганда вседозволенности и блуда». То есть эти ужасные гей-активисты лишь «присоединяются» к ним...

Итак, давайте вдумаемся в буквальный смысл этого утверждения: некие силы борются против Церкви, потому что она, в частности, выступает против «неудержимого потребительства»…

Имеет ли это утверждение какой-то смысл? Кому-то Церковь мешает покупать яхты и строить дворцы — и поэтому они объявили ей войну? Или кто-то намерен пропагандировать «неудержимое потребительство» в массах, не взирая на то, что у подавляющего большинства народа просто нет и никогда не будет возможностей для «неудержимого потребительства» (в лучшем случае для скромного достатка) — пропагандировать, чтобы народ просто любил это самое «неудержимое потребительство» совершенно бескорыстно?..

И ради этой цели надо организовать кампанию по обвинению патриарха в роскоши?! Обвинять патриарха в несоответствии идеалам монашеского нестяжания, чтобы в его лице уничтожить преграду на пути к пропаганде роскоши?! Эту версию можно рассматривать всерьез?

Что же касается «пропаганды вседозволенности и блуда» — здесь, надо полагать, имеется в виду шоу-бизнес, и этой пропагандой шоу-бизнес занимается давно, но он-то никогда не будет выступать против патриарха Кирилла, все равно крестить и венчаться и, что совершенно не исключено, отпеваться они будут в тех же самых православных храмах России и, скорее всего, с большим блеском и помпой. Да и никаких «крестовых походов» против них со стороны иерархии не было. И золотые купола, и попса, и вся чувственная роскошь гламура — все отлично уживается в России.

Так что «антицерковные силы» надо искать не среди наших миллиардеров и шоу-бизнеса... «Врагов», если это действительно организованная единая сила, надо, вероятно, искать по политическому, партийному принципу... Где-то в интернете уже всплыл намек, что патриарха «заказал» Березовский, который таким образом хочет свалить свою креатуру — Путина. Это всего лишь «встречная» частная версия, которую мы не комментируем. На то он и Березовский, чтобы плести коварные заговоры из Лондона… Лучше обратимся за разгадкой к недавнему прошлому нашей страны.

Введение в теорию и практику заговоров

Известно, что Московскую патриархию со времен митрополита Сергия (Страгородского) обвиняли в «сергианстве» — в сотрудничестве с безбожными коммунистическими властями, в недопустимых компромиссах, в сознательной лжи в угоду режиму.

Гонений уже давно нет, государственный атеизм канул в Лету, но, как ни странно, обвинения в сергианстве звучат снова и снова. И поэтому не вся, а только часть Русской Православной Зарубежной церкви пошла «на мировую» с Москвой, и даже на «канонической территории» Московской Патриархии некоторые приходы, священники все еще переходят к «зарубежникам». Почему тема сергианства вновь и вновь всплывает? Почему Московской патриархии не могут простить того, что уже давно в прошлом, и что было сделано под чудовищным давлением репрессивного аппарата?..

Причина, возможно, в том, что какая-то неуловимая генетическая связь с советским режимом все-таки остается. Критики Московской патриархии в самой Церкви это интуитивно чувствуют, но часто никак не могут это сформулировать. Эта генетическая связь уже не бросается в глаза, она — в модели мировосприятия, в стилистике общения, даже в ценностных ориентирах. Избавиться от этого наследия, от нравственной травмы, нанесенной советской эпохой, сложно, — и верующим, и неверующим, и мирянам, и духовенству, причем независимо от юрисдикции.

Известно, что пока существует Советская власть, некие «силы» — буржуазия, кулаки, троцкисты, шпионы, вредители, космополиты, всякие злопыхатели и «их заокеанские хозяева» — опасаются укрепления страны Советов. Любые общественные, классовые, внутрипартийные, межнациональные конфликты в стране всегда объяснялись какими-то внешними силами.

Внешние силы — это не обязательно Америка, это и внутренний враг, который по отношению к советскому народу — всегда внешний, чужой. Они — «силы», а мы — народ, страна, монолит, единое целое, уверенно идущее «в правильном направлении». Таким образом, внутренняя, реальная подоплека конфликта отрицалась: любая политическая проблема считалась провокацией. Так и в нашем случае, например, отрицается, что глухое недовольство иерархией по тем или иным эпизодам бытует и среди самих православных. И что, по крайней мере, не все критики ее выступают против Церкви и Православия...

Тем не менее, как настаивают авторы обращения, «противостояние Церкви и антихристианских сил становится всё более очевидным и острым». После такого грозного вступления перечисляются следующие события, которые должны подтверждать вышеуказанные тезисы: «...кощунства в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя. В этот день группа лиц богохульствует на амвоне... в соборе святого праведного Прокопия в Великом Устюге мужчина топором наносит удары по 30 иконам, представляющим большую духовную, историческую и художественную ценность... храм преподобного Сергия Радонежского города Мозыря оскверняется хульными надписями и глумлением над изображением Честного Животворящего Креста... в Покровский кафедральный собор Невинномысска врывается мужчина с охотничьим ножом, крушит иконы, втыкает нож в поклонный крест, избивает священника, ломает Царские врата и оскверняет алтарь Господень.»

И сразу же после этого списка жутких, печальных событий говорится: «В этом же контексте осуществляется клеветническая информационная атака на Предстоятеля Церкви. Всё это — слагаемые одной кампании против Православия и Русской Православной Церкви».

Так ли это? Если взглянуть на эти факты спокойно и трезво, то очевидно, что нет никаких оснований полагать, что все они являются «слагаемыми одной кампании».

В одном случае это, видимо, сатанисты (в Мозыре на стенах храма пишут «мразь» и «гори мразь») — даже самые «агрессивные» либералы никогда такого не сделают; акции же сатанистов в общественном мнении обращаются лишь против них самих, и едва ли могут повредить репутации Церкви, скорей, — вызывают сочувствие к ней у всех нормальных людей. В двух остальных случаях, речь идет, очевидно, о психопатах. Неужели громя храмы можно дискредитировать и устранить «неудобных» первоиерарха и Церковь?.. Позже в Богоявленском соборе в Москве лейтенант таможенной службы зашел в храм во время литургии, разделся до трусов и в таком виде попытался выйти на амвон. И опять: «В Русской Православной Церкви считают данный инцидент еще одним событием в череде кощунственных выходок последнего времени», — передали «Вести».

Таким образом, церковная власть утверждает, что все это провернули некие «антицерковные силы», которые посылают таможенника в трусах на амвон, нанимают мужиков с топорами и ножами для погромов в храмах, наконец, что это они вербуют сотрудниц пресс-службы патриархии для заведомо неудачных манипуляций в Adobe Photoshop... Может ли непредвзятый человек поверить в такую теорию заговора? И нет ли здесь того же самого «изменения смысла происходящего»?

Не на всё ложится позолота

Единственный сюжет в этом списке, который может рассматриваться как выпад против РПЦ МП и лично патриарха Кирилла — это акция феминисток в храме Христа Спасителя, но ее смысл и раскрывать не надо: там все на поверхности, все сказано прямо, и в очень некорректных, даже грубых выражениях.

Никаких хитроумных приемов «черной риторики» там не было: сознательно хулиганская по форме выходка, весьма сомнительная, но откровенная. Акция была направлена лично против патриарха Кирилла и его политической позиции, это ясно, но все-таки это не антихристианская акция, и было ли там «богохульство», то есть хула на Бога, в буквальном смысле этого слова – тоже вопрос очень спорный, по крайней мере, едва ли это можно утверждать без натяжек. Впрочем, для кого-то хула на начальство – не меньшее преступление…

Наконец, если патриарх поддерживает Путина по каким-то своим соображениям, то приходится мириться с неизбежными репутационными потерями: общество в России далеко не однородно в своих политических симпатиях... Вступая в политику — а в политику Московская патриархия вступила со времен патриарха Сергия и продолжала заниматься политикой, доказывая свою «патриотическую позицию» — невозможно избежать «издержек». Поддерживая какую-то политическую силу, партию, группу, неизбежно делишь с ней ответственность, хотя бы моральную, и белый клобук от этого не защитит, а даже, наоборот, может быть «отягчающим обстоятельством».

Но читаем дальше: «Все, что происходит сегодня, не ново. Мы помним, как в начале ХХ века на веру Христову, на Святую Церковь, на наши храмы и святыни так же, с теми же лозунгами восставали богоборцы».

Опять же, утверждение, справедливость которого более чем сомнительна. Совершенно не «с теми же лозунгами»! Лозунги изменились. «Бога нет» или «Религия — опиум для народа» — и «Богородица, феминисткой стань!» — это все-таки разные по смыслу лозунги. Обвинения в адрес патриарха Кирилла (дорогие часы, квартира, резиденция на Черном море и т. п.) не имеют ничего общего с антирелигиозной кампанией большевиков, которая была направлена против веры как таковой, и к тому подкреплялась реальными силовыми действиями.

Не кощунственно ли сравнивать большевистские гонения, когда архиереев, клириков и мирян убивали, бросали в застенки, ссылали, когда разоряли святыни и закрывали храмы, — с критикой в СМИ, пусть очень злой и некорректной, и даже, возможно, несправедливой... Православные в 1920-30-е годы были бы счастливы, если бы гонения ограничились кампанией в газетах, — лишь бы оставили им храмы, — хотя бы бедненькие, священников и епископов. Даже нынешним русским православным из других юрисдикций (РПЦЗ, РосАПЦ), хоть и грозит потеря храмов (и многие храмы уже отсужены и переданы в РПЦ МП), но это все-таки не расстрел, не тюрьма...

...Мы, конечно, что называется, придираемся к словам официальных документов, что, наверное, в каком-то смысле неправильно. Потому что здесь мы имеем дело с советским новоязом, с языком, в котором важен не смысл слов, а действие, резонанс, реакция. Это не диалог, и даже не монолог. Это — оружие, идейное оружие на войне. Чем закончится эта война, и с какими, пусть бескровными, но реальными потерями для страны, для Православия, — увидим.

Мобилизационный ресурс, даже если апеллировать к вере и преданности Церкви, к канонической дисциплине, — не бесконечен. Авторитет Матери-Церкви используется беспощадно, его бросают на фронта продолжающейся холодной войны с Западом — туда, где нужно заткнуть брешь, созданную некомпетентностью, неправотой вполне конкретных людей во власти.

Косвенно (или даже прямо, как на Украине) авторитет Церкви используется как ресурс в предвыборной борьбе, в нейтрализации тех же самых «антисоветских» сил (западников-либералов), в геополитических комбинациях на бывших имперских окраинах и за их пределами. Используется даже не самой властью, которая, наверное, уже не имеет тех рычагов влияния на церковную иерархию, какие были у нее в более суровые времена. Патриарх Сергий ненавидел Сталина, но сознательно подстраивался, хитрил, чтобы выторговать легальность Церкви в СССР. Однако постепенно то, что было вынужденным компромиссом, стало привычкой и даже потребностью.

Привычкой стало игнорировать «низы», которые при тоталитаризме были безгласны, зато полностью сфокусироваться на выстраивании «теплых» отношениях с кремлевской элитой, у которой — и административный ресурс, и гарантия стабильности. У нее же и деньги на ремонт и строительство храмов, и руки ее достанут и до Украины, и до Франции, и до Палестины — так что только она поможет решить проблемы «канонических территорий» и церковной собственности за рубежом.

И, кажется, что если чуть-чуть «воцерковить» эту элиту, воцерковить министерства и ведомства, школу, армию, телевидение — то уже и Святая Русь сама собой выстраивается... Но мир уже не безгласен — противоречивый, страдающий, мятущийся и своевольный, страстный, но подлинный, он вдруг врывается в эту официозную златоглавую идиллию — и рушит все внешнее «благолепие»...

«История, — как сказал архиепископ Иоанн (Шаховской), — это Божий суд над ложным человеческим единством».

Эдуард ЗИБНИЦКИЙ, специально для «Псковской губернии»