Леонид Смирнягин:
«У русской интеллигенции отвращение к власти»

Леонид Смирнягин, кандидат географических наук. Преподает на кафедре географии в Московском университете. С 1993 года член Президентского совета.

Как член научного совета Московского центра Карнеги проводил в Пскове семинар «Региональные выборы и проблемы гражданского общества на Северо-Западе России».

- Леонид Викторович, прежде чем говорить о становлении гражданского общества, удовлетворите наше провинциальное любопытство – расскажите чуть подробнее об элите этого общества, вы ведь и сейчас состоите в Президентском совете. Как часто вы собираетесь, о чем говорите с президентами?

- Хотя я до сих пор числюсь в Президентском совете, его никто не распускал и удостоверение члена совета у меня на руках, но Путин ни разу нас не собирал. Он вообще закрытый человек, у него узкий круг людей, которым он доверяет, в основном это те, кого он лично знает.

Расцвет деятельности Президентского совета 1993 – 94 годы. Мы собирались в президентском маленьком овальном кабинете Ельцина по несколько раз в месяц. Для Бориса Николаевича это были своего рода встречи с народом. Народ был ну совсем простой: Анатолий Собчак, Гавриил Попов, Марк Захаров и другие простые граждане, ежедневно светящиеся на экране телевизора. Неизвестным был, пожалуй, только я, меня никто не знал и в телевизоре не видел. Но суть не в этом. Суть в том, что российским правителям на протяжении всей истории Российского государства не хватало понимания, какой огромной и разнообразной территорией они управляют. Во все времена они стремились все разнообразие страны привести к простой схеме их единообразных указов, вместо того, чтобы использовать самобытность отдельных территорий на пользу всей стране.

С приходом Ельцина сменилась эпоха. Как бы само время потребовало от правителя другого взгляда на управление страной. Пришло время регионов, интересы которых жизнь заставляла учитывать, пришло время федерализма. Однако инерция нашего государственного устройства возвращала страну по-прежнему на имперскую стезю. Поэтому роль Президентского совета, роль грамотных географов типа меня все же была заметна и важна в том смысле, что сдерживала инерционные силы. И надо отдать должное Ельцину - федерализм был ему по душе. В 1995 году я сопровождал его в поездке на Северный Кавказ, собирал он там руководителей краев и областей. Как водится, к президенту обращались с просьбами. Казаки попросили Ельцина принять закон о казачестве. Мне было интересно, что ответит Борис Николаевич. Он сказал: «Вам нужен закон, вот и принимайте. Соберитесь, обсудите – и принимайте, какие проблемы?» Это был ответ федералиста. Я бы не сказал, что Путин федералист. Ельцин правил страной вместе с губернаторами, каждый первый понедельник месяца помощник собирал ему семь-десять губернаторов, и они обсуждали не региональные вопросы, а общие, национальные. Он советовался с губернаторами по указам, которые собирался издавать. Он вел себя с ними как с боярской Думой, вместе с ними управлял страной.

Конечно, Путин ведет себя совершенно иначе. Ему губернаторы не подмога, а в некоторых случаях - препятствие. Но переломить ситуацию в стране уже невозможно, и никакая вертикаль власти уже не поможет, потому что губернаторы столь же легитимны, как и президент. Конечно, президент вправе снять губернатора, но по очень длинной процедуре. То есть наш федерализм уже достаточно окреп и, чтобы его сломать, нужны революционные меры, надо ломать Конституцию, на что, надо отдать ему должное, Путин не идет.

За время активной работы в Президентском совете и в администрации президента мы разработали региональную стратегию России. Сейчас многое из тогда задуманного воплощается в жизнь. Так что я что-то успел сделать, хотя понимаю и сожалею, что многого не сделал, не успел или не сумел. Кстати, я с большим уважением отношусь к бюрократам. Без них нельзя. Бюрократ – настоящая профессия. Вспомните начало девяностых, когда к власти на высокие государственные посты пришли демократы первой волны. И то огромное разочарование, постигшее всех нас от результатов их деятельности. Через два года Ельцин их сменил. И правильно сделал. К власти пришли более жесткие люди, более упорядоченные, более консервативные. Такие стабилизаторы чрезвычайно нужны в каждой стране, особенно нашей в такое бурное время перемен.

- Тема вашего псковского семинара - влияние выборов на гражданское общество, на жизнь региона. Что показывает российский опыт последних выборных лет, учитывая, что технологии кампаний становятся все грязнее и агрессивнее?

- Оценки и мнения самые разные. На примере Архангельской области можно сказать, что губернаторские выборы препятствуют развитию гражданского общества. На примере Ненецкого округа – способствуют его развитию. Если обобщить опыт в целом, то совершенно определенно выборные кампании влияют на общество и формируют гражданское самосознание. Власть полностью зависит от избирателя и во время выборных кампаний виляет перед ним хвостом. И если ты ведешь себя как бурбон – пример Леонид Горбенко в Калининградской области, - то у тебя нет никаких шансов победить на выборах. Это было показательно в 1996 году, когда переизбиралось 47 губернаторов. Более половины из них не прошли и канули в безвестность.

Сейчас высказываются мнения о более жестких требованиях к депутатам, о более простом праве их отзыва. В Петербурге дошло до того, что все голосования депутатов - тайные. Это же полное безобразие. Депутат должен быть прозрачен для избирателя. Результаты голосований должны публиковаться в СМИ, быть для всех доступными, должны обсуждаться в обществе, иначе как избиратель узнает, чем на самом деле занят их депутат. Нужны соответствующие федеральные законы, позволяющие избирателю контролировать деятельность своего депутата.

- Успели ли вы за время семинара составить мнение о псковском гражданском обществе?

- В Пскове, честно говоря, меня многое приятно удивило в сравнении с другими регионами, где мы проводили такие же собрания - семинары. Несмотря на обилие представителей власти в зале представители общественности, партий и просто рядовые граждане высказывались весьма резко и категорично, предлагали крайне неприятные для власти вещи. То есть люди не боялись, что завтра их уволят за свободомыслие или еще как-либо накажут. Это такой контраст с Пермью, где мы были перед Псковом. В сравнении с Пермью Псков выглядит весьма демократично. Я не знаком с вашим губернатором, но свободомыслие общества характеризует его с хорошей стороны. Именно по свободомыслию и критике в адрес действующей власти можно судить о том, пригоден регион для инвестиций или нет. Конечно, мой взгляд со стороны, возможно, у вас есть что мне возразить, но в других регионах и возразить-то негде, нет ни одной независимой газеты. А у вас есть.

- Со стороны, как говорится, виднее. И все же после каждых выборов остается ощущение, что народ опять ошибся, не того, не тех выбрал. Не самых лучших, не самых достойных. Как объясняют аналитики такой выбор гражданского общества?

- Наша демократия пока в той стадии развития, когда народ выбирает себе подобного, понятного. Побеждают политики, которые отвечают сегодняшним чаяниям народа. А должны бы выбирать – прозорливого, пусть и непонятного. Того, кто видит перспективу и может жертвовать своим авторитетом во имя достижения высшей цели. Вообще-то это большой спор: может ли избранный лидер отойти от своих предвыборных обещаний и лозунгов во имя достижения высшей цели на благо общества. Типичный случай с Ельциным. К концу своего правления свой авторитет он израсходовал полностью и стал жертвой СМИ. Только ленивый не вытирал об него ноги. Но он жертвовал своим авторитетом ради более высоких дальних целей. У Путина гигантский рейтинг. Сам по себе он ни к чему, однако очень нужен для того, чтобы принимать непопулярные решения, которые необходимы для экономических преобразований в стране. А принимая такие решения, он неизбежно будет растрачивать свой рейтинг.

- В стране начался процесс партийного строительства. На взгляд аналитика - куда идем?

- Идем по следам Пиночета, судя по всему. Есть такие настроения, чтобы экономические реформы проводить в условиях свернутой демократии. Хотелось принять нормальный закон о земле - страшно, потому что получили гигантское сопротивление. Меня же беспокоит в этой связи вот что: Россия не Латинская Америка, если у нас воцарится единовластие, отказаться от него будет трудно, если вообще возможно. Власть может войти во вкус и в соблазн обойтись без демократии.

- В Президентском совете и в администрации президента вы в основном занимались регионами. Что нас ждет в близком и отдаленном будущем?

- Это зависит от того, чем закончится противостояние между правительством и Государственной Думой. Правительство предлагает жесткую политику в отношении регионов: помогать материально только тем, кто сам стоит на ногах, то есть сильным регионам. Полагая, как еще рассчитывал Черномырдин, будучи премьером, что сильные, достаточно окрепнув, добровольно помогут слабым, и таким образом создадутся как бы равные экономическее условия. На мой взгляд, это утопия. Сильные добровольно не станут помогать слабым, потому что у них всегда найдутся веские причины потратить деньги на свои собственные нужды. Дума отстаивает интересы бедных регионов и предлагает правительству помогать материально в первую очередь им. Такую же позицию разрабатывали и поддерживали и мы в президентской администрации.

- Леонид Викторович, поскольку вы знаете процесс изнутри, скажите, в чем суть отношений интеллигенции и власти. Каждый раз при смене лидера страны мы наблюдаем сильное притяжение сторон. Примерно то же происходит и в некоторых регионах, где лидеры понимают роль интеллигенции в гражданском обществе.

- Интеллигенция – слово чисто русское. Суть в том, что у интеллектуалов (так их называют во всем мире) есть специальные гражданские чувства ответственности и сопричастности. Но интеллигенция у нас разная. Алексей Михайлович Салмин поделил ее на две части: функциональную и рефлексивную. Функциональная действительно одержима гражданскими чувствами и как бы ассоциирует себя с властью – готова вырабатывать позитивные решения. Интеллигенция рефлексивная категорически не согласна с любой властью и ведет себя по Мандельштаму: «Всякая власть отвратительна, как руки брадобрея», а следовательно, всякий контакт с властью - позор сам по себе. Эта часть интеллигенции исторгает только критику и несет в себе колоссальный нравственный заряд. В обществе важно иметь обе части интеллигенции. И горе стране, где одна из них будет преобладать. Представьте себе, что у власти одни философы или одни критики... Однако нам это не грозит. Проклятье русской интеллигенции - отвращение к власти. Она тем самым освобождает поле деятельности для всякой дряни. В странах развитой демократии это невозможно. Там огромную роль играет степень образования: важно, какой именно университет человек, претендующий на власть, закончил, с какой медалью, каким учеником был в школе. Претендент должен иметь классное образование, широкий кругозор или отличную родословную – это просто необходимо, чтобы быть избранным во власть. У них там по сути вся власть – сплошь интеллигенция.

- Вы не первый раз в нашей области, приезжали со студентами, бывали в деревнях, какое впечатление от нашего села?

- Неожиданное и приятное. Понимаете, из Москвы все видится иначе. Я думал, что Псковщина самый бедный и захудалый край. Ожидал увидеть ее в развалинах и запустении. А увидел довольно приличные дома и дороги. А главное встретил много интересных людей. Я разговаривал с крестьянином в Невельском районе, в Опухликах точно так же, как с жителем Москвы. Он все читает, все смотрит, обо всем имеет собственное суждение. Здесь у вас довольно высокое самосознание у людей. Псковская область совершенно не похожа на Орловщину или Рязанщину, где людей ничего не интересует, кроме своих повседневных забот. Западные окраины России все же сильно отличаются от центральной ее части, они не так сильно испытывали гнет самодержавия в свое время, да и потом, и сейчас чем дальше от Москвы, тем свободнее люди чувствуют себя.

Интервью вела
Елизавета МАРТЫНОВА.

Фото: Светлана Гаврилова